Дмитрий Морев
В России сломано не мало копий вокруг доктрины «срывания корпоративной вуали». Критикующие её активное применение вполне справедливо указывают на невыработанность положений этой доктрины даже в странах англо-саксонской системы права, а также на то, что её широкое использование приведет к массовым злоупотреблениям и торжеству субъективного усмотрения судьи, которое и без того совершенно не прозрачно (поскольку как правило не получает надлежащего отражения в судебном акте).
Сторонники «срывания» напротив указывают, что эта доктрина – не что иное как способ борьбы со злоупотреблениями в самых разных отраслях – фискальной, корпоративной, договорной и широкое «внедрение» этого подхода будет ничем иным, как развитием принципов недопустимости недобросовестного поведения и злоупотребления правом (статьи 1, 10 ГК РФ).
Между тем, сама эта доктрина «срывания корпоративной вуали» или (выражаясь отечественным правовым языком) – принцип выявления фактических корпоративных отношений и преодоления ограниченной ответственности корпорации и её участников – давно получил закрепление в отечественном законодательстве и имеет широкую и устойчивую практику применения.
В этой связи, в первую очередь, следует вспомнить положения законодательства о банкротстве в части субсидиарной ответственности контролирующих лиц (статья 10 закона) и нормы Налогового Кодекса РФ о взыскании фискальных недоимок с компаний, являющихся взаимозависимыми по отношению к налогоплательщику (пункт 2 статьи 45 Кодекса).
В обоих приведенных выше случаях «прокалывается» корпоративная вуаль -«перекладываются» обязательства корпорации на контролирующих и взаимозависимых лиц. Обе нормы (что не секрет) работают — суды активно возлагают обязательства должников и недоимщиков на ассоциированных лиц.
Однако специфика применения принципа ответственности ассоциированного лица по обязательствам корпорации, в «банкротном» и налоговом законодательстве несколько различается.
Для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего лица в деле о банкротстве необходимо установить обстоятельства, которые входят в классический предмет доказывания в спорах, где используется доктрина «срывания вуали» — корпоративный контроль со стороны ассоциированного лица и противоправное использование им корпоративной структуры.
Фактически (исходя из содержания статьи 10 закона о банкротстве) это означает — истец должен доказать, что привлекаемое к ответственности лицо является контролирующим (это в подавляющем большинстве случаев не сложно и следует из государственного реестра юридических лиц), а само банкротство Должника — вызвано неразумными и/или недобросовестными действиями такого контролирующего (ассоциированного) лица. При этом последнее обстоятельство предполагается, если контролирующее лицо не предоставило документацию должника (когда такая обязанность лежит на нем) или совершало сделки с Должником (попадающие в разряд оспоримых).
В случае с ответственностью третьих лиц по фискальным обязательствам налогоплательщика дело обстоит несколько иначе – статья 45 НК РФ, регулирующая эти вопросы, допускает возможность перекладывания фискальных недоимок на лицо, которое признано взаимозависимым (на основании НК или Решения суда) и которое в период, предшествующий начислению недоимок, получило денежные средства или имущество налогоплательщика.
Как следует из системного истолкования статей 45 и 20 НК РФ, доказывать полный и всеобъемлющий контроль или крепкую (очевидную) связанность компаний в этом случае не нужно — понятие налоговой взаимозависимости этого не предполагает. Передача имущества (от недоимщика к лицу, на которого перекладывается фискальный долг), согласно статье 45 НК РФ, рассматривается как объективный факт – без выявления недобросовестности сторон в виде, например, действий, направленных на уклонение от принудительного взыскания налогов. То есть противоправный (недобросовестный) характер таких действий фактически пререзюмируется и налогоплательщик должен доказать обратное.
На практике в вопросе оценки взаимозависимости (ассоциированности) налогоплательщика и компании (на которую перекладывается фискальная задолженность), суды придерживаются ещё более «либерального» подхода, считая, что взаимозависимость подтверждается, в том числе, такими обстоятельствами, как «общие» — адрес, сайт, виды деятельности, трудовой коллектив, контрагенты (примером тому известное дело — ЗАО «Королевские воды» (№ А40-28598/13)).
Отдельно надо отметить, что возложение фискальных долгов компании-налогоплательщика на третье лицо в налоговой практике возможно не только на основании положений статьи 45 НК РФ, но и путем применения принципов оценки обоснованности получения налоговой выгоды (Постановление Пленума ВАС РФ №53 от 12.10.2006 года). Эти принципы позволяют выявлять действительный экономический смысл хозяйственных операций налогоплательщика (преодолевая их фиктивную форму) и применить к ним соответствующие налоговые последствия.
Эта подход активно работает в случаях так называемого «дробления» бизнеса (причем как легального, так и «серого»). Например, в деле №А40-23769/14, судами было установлено, что налогоплательщик создал подконтрольную ему компанию и перевел на неё часть своего оборота, тем самым выведя его из-под налогообложения. Формальных связей между компаниями не было, но свидетельские показания и прочие доказательства четко указывали, что созданная компания самостоятельной деятельности не осуществляла и находилась под полным контролем налогоплательщика. В итоге, операции компании-двойника были включены в оборот налогоплательщика со всеми вытекающими фискальными последствиями.
В отдельных фискальных спорах суды используют комбинацию доктрин срывания корпоративной вуали и оценки обоснованности получения налоговой выгоды, как, например, в нашумевшем дело «Орифлейм» (А40-138879/14), в рамках которого деятельность самостоятельного российского юридического лица была признана фактической деятельностью филиала иностранной компании в РФ, что послужило основанием для начисления недоимок.
Указанные выше подходы судов выглядят обоснованными и являются по сути судебным (прецедентным) симбиозом фискальных норм об ответственности по долгам налогоплательщика, доктрины «срывания корпоративной вуали», а также принципов оценки обоснованности получения налоговой выгоды.
Оценка отечественного нормативного регулирования возможности привлечения к ответственности по обязательствам корпорации ассоциированных с ней лиц (а также выборочная оценка практики), позволяет сделать вывод, что такая возможность для случаев возложения фискальных долгов на третьих лиц (взаимозависимых с налогоплательщиком) значительно упрощена по сравнению с ответственностью по долгам Должника в процедуре банкротства и тем более текущим договорным долгам (вне процедуры банкротства).
Этот перекос едва ли можно признать обоснованным, поскольку он снижает уровень правовой защиты частных участников оборота и ставит в привилегированное положение публичные интереса, нарушая тот самый баланс интересов, о котором часто говорят правоведы и политики.
Наверное, можно говорить о необходимости формирования в законодательстве некоторых общих подходов к случаям «срывания вуали» («перекладывания» обязательств корпорации на ассоциированных лиц). Отдавать полностью этот вопрос на откуп судов не стоит, учитывая, что РФ все-таки страна с континентальной системой права и соответствующим правовым сознанием. Имеет смысл определить принципиальные и унифицированные условия «перекладывания» обязательств компании для различного рода споров (налоговых, банкротных, корпоративных), установив некие общие критерии контроля и недобросовестного использования корпоративной структуры, которые могут являться основанием для привлечения к ответственности ассоциированных лиц.