Дмитрий Морев
Практикующим юристам хорошо известна ситуация, когда процедура рассмотрения дела в арбитраже сводится судьёй к выяснению ограниченного круга интересующих его обстоятельств, при этом все прочее игнорируется и не получает внимания ни в процессе, ни в итоговом акте.
Конечно, судья вправе (да и обязан) самостоятельно определять предмет доказывания (исходя из характера спора и применимых норм), а также задавать вопросы и выяснять интересующие его вещи, но при этом он также должен выслушать доводы сторон, дать им оценку и подробно отразить свой тонкий мыслительный процесс в судебном решении.
Лаконичность современных арбитражных процессов, когда судья торопливо выясняет важные для него обстоятельства, а затем кратко излагает свою оценку спора (опуская «второстепенные» вещи) – очевидный результат крайней загруженности арбитражных судов.
Могу предположить, что при нынешнем уровне нагрузки на судью АС г. Москвы у него просто нет физической возможности выслушать все доводы сторон и дать им подробную оценку. В этой связи у судей формируется свой подход к рассмотрению тех или иных видов споров, который предполагает установление минимально необходимого набора обстоятельств и абстрагирование от прочего.
Не могу сказать, что это приводит к массовым ошибкам – нет, судьи по большей части опытные специалисты и они, в принципе, верно формируют «свой» (оптимальный) предмет доказывания, но этот оптимизационный подход лишает процесс правового творчества и исключает возможность (а порой и необходимость) исследования ряда обстоятельств, которые, возможно, не вытекают из применимой нормы, но важны для правильного рассмотрения дела.
Так, зачастую, очень скептически воспринимаются аргументы о «балансе интересов», «разных переговорных возможностях», «смысле правового регулирования, заложенного в применимой норме», «злоупотреблении правом» и т.д. Хотя на необходимость исследовать эти и прочие важные обстоятельства указывал, в частности, еще ВАС РФ в Постановлении Пленума № 16 от 14.03.2014 года «О свободе договора и её пределах».
НО когда это все учитывать, если судьям едва хватает время на установление основных обстоятельств дела. Выявить недобросовестное поведение или необоснованное нарушение баланса интересов — не просто, это неочевидные и оценочные вещи, требующие изучения значительного количества материалов. Куда проще ограничиться установлением «объективных» фактов — договорных отношений, поставки товара, оказания услуг, просрочки и т.д. (для чего необходимо просто увидеть документы).
Вот и приходится Верховному Суду периодически устранять ограниченность предметов доказывания по разным категориям дел, формируя соответствующую практику или, вернее сказать, методику их рассмотрения. Например, в идентичных спорах по вопросу включения лизинговых платежей в таможенную стоимость товара (Определение 304-ЭС15-14109 и прочие), СКЭС «выявила» экономическое содержание лизингового платежа, которое не позволяет «автоматически» включать его в таможенную стоимость для целей определения ввозных пошлин и налогов. В серии однородных дел, связанных с оплатой работ, выполненных в публичных интересах, но без государственного контракта (Определения 308-ЭС14-2538, 304-ЭС16-3243 и прочие), Коллегия ВС указала на необходимость изучения характера самой работы и её результата (с позиций её социальной и публичной значимости, качества), характера взаимоотношений сторон (длящийся характер) и их добросовестности. То есть, во всех этих (и в значительном количестве иных случаев), ВС расширил предмет исследования, полагаясь на базовые принципы права, преодолев ограничительную практику доказывания в нижестоящих судах.
Изучая «прецедентные» определения ВС иногда понимаешь, что в значительной части случаев нижестоящие суды вполне самостоятельно могли прийти к соответствующим выводам (поскольку ранее и ВАС и нынешний ВС уже сформировали основы соответствующих подходов), однако жуткая временная ограниченность и «работающий судебный конвейер» не позволяет этого сделать.
Более того, если суды в нынешних условиях попытаются уделять больше внимание и времени рассмотрению каждого дела и написанию подробных судебных актов, экономическое правосудия может вообще остановиться (во всяком случае, в московском регионе), а вместе с ним и экономическая жизнь в стране. Звучит парадоксально, но, полагаю, люди, просиживающие часами в коридорах АСГМ, а потом месяцами ожидающие появление судебного акта меня поймут.
В последнее время часто говорят о судебной реформе и обычно в глобальном ключе – обеспечить независимость, увеличить денежное довольствие, провести структурные и инстанциональные реформы и т.д. Вот недавно с похожими инициативами выступил Комитет гражданских инициатив (Фонд Кудрина) совместно с Экспертным Советом при Правительстве РФ и Институтом проблем правоприменения, представив соответствующее исследование.
Не спорю, что-то из этого может быть верно, имеет право на жизнь, но как человек прошедший судебными коридорами, скажу, что помимо глобальных (затратных и сложных) реформ есть элементарные способы, позволяющие улучшить ситуацию в области правосудия быстро и эффективно. При чем применимо это как к арбитражам, так и к СОЮ.
Если признать, что ключевая проблема судов — это их загруженность и не способность уделять достаточное время рассмотрению спора, то набор способов разрешения этой ситуации очевиден — усиление досудебного (и внесудебного) порядка разрешение споров, расширение практики применения штрафов и возложение расходов на процессуально недобросовестную сторону, распространение приказного и упрощенного производства. Что-то из этого вполне успешно реализуется (например, реформа третейского производства, введение судебного приказа в АПК), что-то пока буксует (медиация, увеличение пошлин).
В любом случае тактика малых, но верных шагов в направлении оптимизации правосудия (в данном случае разгрузки судов) с учетом национальной специфики, на мой взгляд, лучше и эффективней, чем глобальные прожекты, мотивированные общелиберальными представлениями о правосудии и предполагающие очередную кардинальную встряску системы.
Вообще теоретикам реформ неплохо было хотя бы иногда интересоваться мнением практиков, то есть тех, кто ежедневно пользуется «услугами» судебной власти в СОЮ и АС — вид на проблемы судебной системы открывается не только с «верхов». Наверное, будет интересно понять, как видят реформы сами судьи, практикующие юристы (и не только в элитарном сегменте ТОП-100), предприниматели (среднего и малого уровня). Полагаю, учет мнения этих категорий выявит простые и очень понятные способы оптимизации судебной системы.