Дмитрий Морев
В 90-е годы вексельное обращение в России било все рекорды. Векселя использовались (как утверждала тогдашняя статистика) в трети всех сделок как средство платежа, предмет займа или залога, способ оформления отсрочек и т.д.
Но теперь встретить в обороте сделку с применением векселя в одной из перечисленных ипостасей, практически невозможно. Что же случилось? Ведь эта ценная бумага позволяет очень оперативно превращать долг в оборотный инструмент. Почему бизнес фактически отказался от него?
Для свидетелей эволюции векселя этот вопрос, наверное, риторический. В отличие от развития векселя в Европе, который за столетия прошел несколько этапов (итальянский, французский, немецкий), приобретая новые свойства, отечественный вексель, напротив, за недолгий период своего существования только терял основные качества, показывая полный регресс.
Причина тому весьма банальная – массовое недобросовестное использование этих инструментов. Векселя в 90-е и начале 2000-х это, во-первых, способ проведения фиктивных расчетов (когда нужно было просто «закрыть» кредиторку); вариант создания задолженности (при отсутствии реальных оснований); и конечно же способ выполнить одно из условий для получения вычета по НДС – на тот момент, когда оплата была условием такого вычета.
Все выше перечисленное сформировало отношение к векселю как к способу незаконных манипуляций и еще больше усугубило его положение – мошенники стали часто подделывать векселя, добросовестные же участники оборота отказывались от расчетов с его помощью.
Но, на мой взгляд, самый серьезный удар по векселю нанесла судебная практика, которая под предлогом борьбы со злоупотреблениями стала вырабатывать механизмы, «преодолевающие» безусловный характер вексельного обязательства.
«Важной» вехой на этом пути стало совместное Постановление Пленума ВАС и ВС №33/14 от 04.12.2000 года, пункт 15 которого указывал на возможность освобождения обязанных по векселю лиц от платежа в случае, если лицо, предъявившее вексель, знало об отсутствии или недействительности обязательства, лежащего в основании его выдачи.
На практике это обернулось тем, что суды в массовом порядке стали отказывать в удовлетворении требований по векселям со ссылкой, в частности, на то, что выдача векселя являлась крупной сделкой или сделкой с заинтересованность, подписавшее вексель лицо было ограничено в праве выдавать векселя и т.д.
Но еще дальше в оценке оснований выдачи векселя арбитражный суды идут при рассмотрении заявлений о включении требований, основанных на вексельном долге, в реестры должников предприятий-банкротов. Здесь суды считают не только возможным, но и необходимым в каждом случае, когда речь идет о вексельном обязательстве – проверять наличие оснований для выдачи векселя (например, Постановление №09АП-36222/2014). При отсутствии таких оснований — даже когда векселедержатель (кредитор) не знал и не мог знать об этом – заявителям могут отказать во включении в реестр заявленных требований. Такой подход основан на необходимости учитывать интересы всех кредиторов должника и не допустить включения в реестр фиктивных «контролируемых» долгов .
Возникла ситуация, когда вексель, как обязательство, потерял свой безусловный и абстрактный характер и превратился в обычную долговую расписку. В таком виде эта бумага мало кому нужна.
Последние правовые тенденции не сулят векселю восстановления его основных качеств (абстрактности и безусловности), поскольку движение отечественных законодательства и практики в сторону оценки добросовестности и исключению действий в обход закона только нарастает. К тому же, в арсенале сторонников выявления недобросовестного поведения появился «универсальный способ» борьбы со злоупотреблениями – применение связки статей 10 и 167 ГК РФ.
Таким образом, «забвение» векселей является следствием двух встречных процессов – недобросовестного использования этих бумаг в деловом обороте и борьбы с такими злоупотреблениями. Оба этих процесса свели на нет все достоинства векселя.
Не будучи склонным отрицать необходимость оценки добросовестности, в том числе, в вексельных спорах, тем не менее полагаю, что этот институт – исключения недобросовестного поведения — надо использовать разумно, поскольку его широкое применение (как видно на примере векселей) может «поставить крест» на отдельных эффективных инструментах.
А векселя, можно предположить, ещё вернутся по мере снижения их фиктивного использования и, соответственно, активной борьбы с этой фиктивностью.